- Какая прелесть!
- Пошлость! Слова великого Росина - на торте...
(«О бедном гусаре замолвите слово»)
Есть на Васильевском острове, на 6-й пешеходной линии, некая блинная. Мы туда каждое утро ходили кормить ребенка блинами, очень уж они у них вкусные. Однажды, меня изрядно позабавила надпись на стене туалета в этом кафе. Вместо привычных «Зенит чемпион», «Маша дура» и «Цой жив» там было написано:
"Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать".
 Я рассказал этот забавный случай одной пожилой женщине - ленинградке, много лет уже живущей за границей. Она плевалась минут тридцать, кляня, на чем свет стоит, бескультурье, циничность и пошлость нынешних россиян. Возможно, она и права, но лично меня этот анекдот никак не огорчил, а наоборот позабавил, напомнив лишний раз, что я люблю и Бродского и Васильевский. А жители этого острова всегда были людьми со странностями, так что им простительно изъявление любви к месту своего проживания, причем в любой форме.
Островитяне во всем мире отличаются от жителей материка. Взять хотя бы англичан, кубинцев или гаитян – все со странностями, все со своеобразным самоощущением, и необычным виденьем себя в этой жизни.
Васильевский недалеко ушел от этой компании. Днем материк цепко держит его при себе, крепко принайтовленным общегородской суетой и смогом, пришвартованным мостами и рельсами подземки, по которым ткацкими челноками бегают поезда, старательно пришивая остров к большой земле. Днем Город уверен, что Васька – это его неотъемлемая часть, собственность, на которую он имеет полное право. Но ночью остров получает однозначную, безапелляционную, безоговорочную свободу и независимость.
Нарушается монолитность Питера. Закрывается метро, разводят мосты, и Васильевский превращается в одинокий корабль, в каютах которого мирно почивают его пассажиры. И пусть это плаванье длится не более трех часов, пусть все жители спокойно спят в это время, пусть корабль утром оказывается ровно на том же месте, откуда он отправился в плаванье – все равно, отрезанность от мира, ветра Балтики и вольная воля не могут не оставить определенного следа в сердцах и головах островитян.
Жителям материкового Питера сложно объяснить все чувства, которые испытываешь, находясь ночью на Васильевском острове. Живя в центре или в Купчино, ты легко можешь сесть в машину и двинуть в Москву, Киев или Таллинн. С Петрика или с Пионерской тебе ничего не мешает поехать на Залив или в Финляндию. И только на Васильевском для тебя закрыты все дороги. И эта безысходность, безвыходность, обреченность быть в данный момент времени только здесь, бесконечно роднит тебя с этими большими и малыми проспектами, набережными и линиями, адмиралами и сфинксами, университетами и грифонами, академиями и рострами.
Поэтому пусть василеостровцы пишут что угодно, и на каких угодно стенах, ведь они десятилетиями подтверждают право на свободу волеизъявления своим душераздирающим еженощным одиночеством.
Цитировать | Вниз
|
