Я — адвокат. Шесть лет тому назад было у меня двое странных клиентов, французы. Как выяснилось впоследствии, гомосексуалисты. Первый - араб, ушлый деляга и парижский сноб Аликс Лоран, другой — тихоня-блондинчик, известный в Европе фотограф, Винсент Гуталь. Как-то раз я даже видел афишу с выставкой его фоторабот в Русском Музее. Забавный улыбчивый малый, в разноцветных носках. Впрочем, речь не об этом.
Как-то раз весёлая парочка решила приобрести квартиру на Невском проспекте. К этому моменту, за неделю пребывания в России, их уже успели обокрасть, надуть на деньги, кинуть на мобильный телефон... Что было неудивительным: болтались они с какими-то тёмными личностями, поставляющими мальчиков в Екатериниском садике. Результатом приключений стало их разумное решение привлечь адвоката: если не к улаживанию мелких неприятностей, то хотя бы к делам, связанным с недвижимостью.
Итак, ребята нашли подходящую квартиру неподалёку от метро "Маяковская", агент созвонился с хозяевами и мы поехали договариваться о сделке. Традиционно заплёванный подъезд "чёрной" лестницы, шестой этаж без лифта, третий двор-колодец, низкие потолки... Одним словом — все питерские прелести. Обычная (так и тянет произнести это слово: "советская") семья: муж, жена, двое детей... Хозяин приятный, с бородкой. Люблю таких. Похож на геолога из советских фильмов 60-х годов. Жена... Не запомнил — значит ничего особенного. Дети неотрывно смотрели в экран телевизора: по видео шёл "5-ый элемент" Бессона. Даже не обернулись, когда мы зашли в комнату. Муж вздохнул: "Пятнадцатый раз уже и не надоедает им..."
Осмотрев каждый уголок квартиры, французы остались довольны. Посудачили с хозяином о том - о сём (я переводил) , в разговоре коснулись сроков передачи ключей, вывоза мебели и прочей рутины. Тут Аликс и Винсент неожиданно заволновались: "Денис, спроси: можно ли что-нибудь из мебели оставить?" Я с сомнением оглядел неказистые шкафы и облупившиеся стулья... Не лучше ли сжечь весь этот "антиквариат" по гигиеническим соображениям? Хозяин же, разумеется, оказался покладист: "Вот это можем оставить... И это... Этот шкаф... Табуретки тоже, всё равно новые покупать... Ножка тут отломана, осторожнее..." Зашли в маленький, захламлённый кабинетик бородача. "Оставите?" — спросил я, указывая на массивный, сильно обшарпанный письменный стол, занимавший добрую половину каморки. При этом внутренне усмехнувшись: "Разумеется, оставишь. Спускать эту тяжеленную рухлядь с шестого этажа, чтобы в лучшем случае дотащить до помойки?.." Но хозяин неожиданно твёрдо произнёс: "Нет, стол не могу. Извините, ребята". Я раззадорился: "Это ж муть, а не стол. Вам же тащить его вниз-ввер, подумайте сами. И весь какой-то… Неудобный". Бородач пристально посмотрел на меня и с сожалением в голосе сказал: "Не могу, и не просите. За этим столом Витька Цой написал все свои первые альбомы — "45", "46", "Начальник Камчатки". Мне этот стол Марьяна подарила, жена его, когда они переезжали. Мы ж с Витькой друзья с детства..."
Французы загомонили, компания двинулась в другую комнату, а я остался, не в силах оторвать взгляда от большого, коричневого стола. Представил худого невысокого парня с копной чёрных волос и задумчивым взглядом, перебирающего струны гитары и записывающего на тетрадном листке строчки... Подошёл, погладил сбитые края стола, его неровную от времени поверхность... Моя юность вдруг гудящей электричкой пронеслась перед глазами: концерты, гитары, сигареты "Шипка", рок-клуб, кассетные магнитофоны, компании, портвейн, бессонные ночи, любовь, стихи... И песни Цоя, которые были всему этому круглосуточным фоном. Мы жили этими песнями, мы вдыхали их, как воздух. И ещё вспомнил страшный августовский день похорон Цоя. Богословское кладбище. Серый дождь то начинает капать, то перестаёт... Плачущее небо... Огромная толпа прощающихся с Мессией поколения падает на колени. Могила, утопающая в цветах... Плачущие мужчины, многие гораздо старше меня, рыдающие женщины... Слёзы и в моих глазах, я в первый раз в свои 18 лет плачу вот так — не стесняясь никого. Всё вокруг плывёт, как после стакана водки на голодный желудок, а в душе — чёрная дыра опустошения... "Смерть стоит того, чтобы жить... А любовь стоит того, чтобы ждать..." И та надпись на стене: "Витя, любимый, не уходи от нас"...
...Я очнулся. Из соседней комнаты раздался голос Аликса: "Денис, спроси, а вот эту полку они нам смогут оставить?"...
Цитировать | Вниз
|
