ВСЁ ПРОСТО

Владимир Гольдин был человеком пожилым, умным, обаятельным и очень общительным, поэтому количество его друзей и знакомых зашкаливало за тысячу. В наши дни пластмассовой виртуальной дружбы, тысяча-другая друзей никого не удивит. Но в конце девяностых, когда даже мимолетное приятельство в обязательном порядке скреплялось (как минимум) парой рукопожатий или парой совместно выпитых рюмок, Владимир Гольдин был Супер Героем, суперсилой которого было «умение дружить».

В те времена дикого постсоветского капитализма каждый пытался монетизировать все, что этой монетизации поддавалось. Владимир Гольдин, как и все россияне того времени, не отставал от века. Он зарабатывал себе на жизнь тем, что знакомил людей. Он не просил ничего взамен – он просто договаривался о встречах, сводя людей, с более или менее схожими интересами, после чего терпеливо ждал поклёвки на берегу. И, если у людей что-то срасталось, они его благодарили каким-то образом.

Не знаю, чем ему понравилась наша маленькая фирма (в девяностые таких фирм «купи-продай» были миллиарды), но он взялся за нас энергично и решительно, активно запихивая меня (тогдашнего двадцатисемилетнего генерального директора) на всевозможные встречи и мероприятия, на которых присутствовали большие и солидные дяди и тёти. За пару недель я побывал на официальном приеме в Польском консульстве, на ряде встреч в Смольном, в Торгово-промышленной палате РФ, в общественной организации «Офицеры России», в Генеральном Консульстве республики Куба, в Обществе Российско-Германской дружбы и прочее, прочее, прочее.

После такого калейдоскопа встреч на высшем уровне, понятно, какое чувство мы испытали с женой, узнав, что Владимир Гольдин завтра утром зайдет к нам домой. Он собирался занести приглашения на очередной прием, в очередное консульство. Жили мы тогда небогато, поэтому выбор блюд, которыми не стыдно угостить дорого гостя, был крайне ограничен. После недолгих раздумий жена решила поджарить дрожжевые пончики, благо это вкусно, дешево и сердито.

Сказано, сделано. На следующее утро она развела тесто и оставила его подниматься. Но то ли дрожжи оказались мертвыми, то ли в квартире было слишком холодно, но тесто положительно отказывалось увеличиваться в объеме. Времени до прихода Гольдина оставалось все меньше и я, дабы ускорить процесс, зажег духовку, и поставил миску с тестом как можно ближе к этому источнику тепла. Тесто откликнулось на мою инициативу и поднялось, но, поскольку жар был чрезмерный, тут же запеклось сверху, покрывшись непонятной и совершенно незапланированной коркой.

Времени на приготовление или покупку чего-то другого к чаю уже не оставалось, и я принял историческое решение – жарить то, что есть. Вырвав из рук жену миску, которую та несла в сторону помойного ведра, я начал лихорадочно создавать новое блюдо. Я, как мог, измельчил запекшуюся корку, перемешал ее осколки с остатками жидкого теста, бросил туда щедрую горсть корицы, кардамона и сахара, добавил воды и тщательно перемешал. После чего попросил жену пожарить полученное месиво в виде оладий. Она сказала, что пожарит, конечно, но из дома, конечно же, уйдет, если я этой дрянью хоть кого-нибудь да угощу.

- Положись на меня, - самонадеянно заявил я, и пошел открывать дверь Гольдину.

Когда с делами было покончено, и мы сели пить чай, я сказал своему Дорогому Другу, что это – я указал на тарелку дымящихся темно-коричневых подметок, только что снятых со сковороды – моя недоработка. Что я, мол, не подумал о вкусах нашего гостя, и попросил жену сделать сегодня к чаю мое самое любимое блюдо, индийские оладьи. Что, мол, блюдо крайне экзотическое, как и способ его приготовления, поэтому легко может нашему гостю не понравиться, но он, как человек с открытой головой, разнообразными интересами, и, наверняка, разнообразными вкусами, возможно, найдет эти оладьи интересными и достойными внимания.

Владимир Гольдин съел их все. До последней штуки. А в конце он сказал, что вкуснее ничего не ел в своей жизни. Что это настолько интересное сочетание вкуса, внешнего вида, цвета и консистенции, что увидеть подобное можно только в блюдах Южной Азии, и, что в европейской стряпне такого точно не встретишь. Что он, мол, не мог и представить, что сегодняшний день принесет ему такое замечательное знакомство с гастрономическими изысками Древнего Ганга. Что ему, мол, очень приятно знакомство с нами, людьми молодыми, интересующимися экзотическими кухнями Мира, и что это, с его точки зрения, одна из важнейших составляющих широкого кругозора, готовности к неординарным решениям, и сознания, открытого для всего нового.

Владимир Гольдин поистине был человеком умным, деликатным и обаятельным. Жаль только, что я до сих пор не знаю, говорил ли он искренне. Дело в том, что все индийские оладьи съел он сам, и нам с женой так и не удалось попробовать этот шедевр кулинарии.

А жаль.

Ваш комментарий: