Когда мне было двадцать лет я чувствовал, что люди мне почему-то доверяют. Почему - не знаю. Возможно, дело было в моей юношеской самоуверенности, фонтаном бьющей из всех щелей, или секрет таился в юношеском же пофигизме самих доверителей, но, так или иначе, некоторые, особенно бесшабашные люди, всецело доверяли мне, иногда даже своих детей.
Однажды, одна знакомая попросила меня пару часов присмотреть за ее шестилетним сыном. Задача не выглядела сложной. Для детей начала девяностых достаточным аттракционом могла стать банальная поездка в автомобиле, поскольку четырехколесный друг был тогда больше роскошью, чем средством передвижения. Машина у меня была знатная – Москвич 2141. Новенький, блестящий, с мощной стереосистемой и всего десятью тысячами километров на спидометре. Мы с Митей славно провели время, вволю накатавшись по Васильевскому острову и слопав граммов по двести мороженого с мандариновым сиропом. Но после двух часов общения, предчувствуя скорое возвращение к своей рутинной жизни, мой визави загрустил. Желая его немного развеселить, я сказал, что хочу показать ему классную штуку на машине. Я решил развлечь ребенка экстренным торможением с регулируемым заносом, трюком, которому недавно научился. Мы въехали в пустой двор, и я втопил педаль газа в пол, дабы торможение было особенно залихватским. Разогнаться-то я разогнался, а вот с торможением вышла определенная незадача. Дело в том, что пока мы Митькой в кафе ели крем-брюле на улице реально подморозило, и весь асфальт в городе превратился в ледяной каток.
Я, конечно, успел немного притормозить пониженной скоростью и ручником, но лобовой удар в стену все равно получился основательным, чувствительным и звучным. Первым делом я в ужасе бросился проверять целостность препорученного мне пассажира, но уже через секунду вздохнул с облегчением, поняв, что с ним все в полном порядке. Митя был жив, здоров, цел и абсолютно, совершенно, стопроцентно счастлив. Ни разу с тех пор я не видел в детских глазах столько энтузиазма, восхищения и незатуманенной радости.
- Классная штука! – с восторгом воскликнул он – Мне понравилось! А можно еще раз?..
К сожалению, еще раз не получилось, поскольку от удара полетел стартер, лопнул радиатор, погнулся коленчатый вал, полетели шатуны и поршни, и мне пришлось отправлять моего железного коня на капитальный ремонт двигателя и обширные кузовные работы.
Я не помню, сколько мне стоил ремонт, наверное, немало. Наверное, от чего-то мне тогда пришлось отказаться, что-то я не купил, где-то не пообедал. Возможно, даже, чуть больше работал, чтобы залатать брешь в бюджете. Наверняка мне было больно и обидно от собственного идиотизма, и я некоторое время испытывал серьезные затруднения без колес, поскольку машина была для меня незаменимым орудием производства.
Но прошли годы, и я забыл все тогдашние неудобства. Я давно съел все недоеденное, купил недокупленное, сломал его, потерял, порвал и выбросил на помойку. Да и сам автомобиль давно почил в бозе под прессом на какой-нибудь свалке для металлолома. Почил вместе со своим спидометром, замечательной стереосистемой и отремонтированным двигателем. Но неотъемлемой частью моего существа осталось то, что я не задумываясь могу сегодня прийти к Мите домой (он уже, поди, здоровый лоб под тридцатник) и не сюсюкать, не унижаться, спрашивая: «Узнаешь дядю? Нет? А я тебя вот такусеньким знал. На руках держал, подгузники менял!», а заявить с порога: «Чувак, помнишь, как мы с тобой классно в дом врезались двадцать лет назад?». И он обязательно меня вспомнит. А если не меня, то тогдашнюю свою радость и восторг, ибо такое не забывается. И засмеется, и посадит за стол, и нальет мне водки, и даст бутерброд с ржаным питерским хлебом за 14 копеек и куском докторской колбасы.
Думаю, что оно того стоило.
Цитировать | Вниз
|
